«Местные женщины впадали от музыки в транс»
Вокалист проекта «Лели» Олег Матвеев рассказал, как пришел к народной музыке от фанка и рок-н-ролла, познакомился с Петей Нестеровым, две недели играл на балалайке на Тверской и устроил карнавал на Никольской во время Чемпионата мира по футболу.
Про любовь к музыке
Петь я люблю с детства. Сколько себя помню, на праздниках за большим столом мы всегда дружно пели c мамой, дедушкой и бабушкой. Я всегда слушал много музыки и в первый раз поплатился за это в три года. Отчетливо помню: вечер, я один в комнате, перелезаю с дивана на тумбочку с проигрывателем, чтобы поставить пластинку, соскальзываю, падаю и ломаю правую руку. Дальше ночная травматология, теплый гипс становится холодным…
Лет в 35 я понял, что до слез меня пробирает только народная музыка. Сколько и чего бы я не слушал, от блюза, джаза и ска до фолка рока и электроники, слезу вышибает только русское многоголосье. Причем не холеное, академическое, а народное, из экспедиционных записей. Цепляет сразу и забирает полностью, натурально и без каких-либо усилий с моей стороны.
Стал искать, кто в Москве хорошо исполняет традицию, у кого можно поучиться? Нашел ансамбль «Русичи», списался, созвонился. Пришел к ним в театр на спектакль, познакомились, они позвали на репетицию.
И пошло-поехало, несколько лет два-три раза в месяц ходил к ним на репетиции, пел и играл на гудке — русском предшественнике скрипки. С ними я впервые узнал, что такое раствориться в музыке до полной отключки. На одной из репетиций, когда мы закончили играть на гудках и петь былину «Сорок калик», я только секунд через тридцать понял, где нахожусь: вот наша репетиционная комната, вот Дед, Валентин, Андрей и Володя, а за столом чаевничают их друзья, которые пришли послушать прогон нашего предстоящего концерта.
Петь я люблю с детства. Сколько себя помню, на праздниках за большим столом мы всегда дружно пели c мамой, дедушкой и бабушкой. Я всегда слушал много музыки и в первый раз поплатился за это в три года. Отчетливо помню: вечер, я один в комнате, перелезаю с дивана на тумбочку с проигрывателем, чтобы поставить пластинку, соскальзываю, падаю и ломаю правую руку. Дальше ночная травматология, теплый гипс становится холодным…
Лет в 35 я понял, что до слез меня пробирает только народная музыка. Сколько и чего бы я не слушал, от блюза, джаза и ска до фолка рока и электроники, слезу вышибает только русское многоголосье. Причем не холеное, академическое, а народное, из экспедиционных записей. Цепляет сразу и забирает полностью, натурально и без каких-либо усилий с моей стороны.
Стал искать, кто в Москве хорошо исполняет традицию, у кого можно поучиться? Нашел ансамбль «Русичи», списался, созвонился. Пришел к ним в театр на спектакль, познакомились, они позвали на репетицию.
И пошло-поехало, несколько лет два-три раза в месяц ходил к ним на репетиции, пел и играл на гудке — русском предшественнике скрипки. С ними я впервые узнал, что такое раствориться в музыке до полной отключки. На одной из репетиций, когда мы закончили играть на гудках и петь былину «Сорок калик», я только секунд через тридцать понял, где нахожусь: вот наша репетиционная комната, вот Дед, Валентин, Андрей и Володя, а за столом чаевничают их друзья, которые пришли послушать прогон нашего предстоящего концерта.