Интервью с Петром Нестеровым

Петр IKARUSHKA Нестеров рассказал, как много лет назад придумал группу, которую сейчас удалось создать благодаря поддержке Министерства культуры. Выяснилось, что до того, как стать диджеем и электронным музыкантом, Петр играл рокабилли на контрабасе, а первый прообраз нового проекта «Лели» собрал, когда жил в Китае.

О проекте «Лели»

Цель нашего проекта — обратить внимание многих людей на древние песни, на традиционное многоголосье. Что это не просто по селам какие-то бабки поют, что это живо и сейчас, молодыми голосами исполняется. И если каждый начнет обращать внимание на такое пение, то сможет к нему прикоснуться. Овладеть этим глубоким состоянием, войти в транс, имеющий отношение к культурному коду земли, на которой он родился, вырос и сейчас живет. В основном мы исполняем южную традицию: Воронежскую, Белгородскую, Курскую, где самый распространенный вид припева, который повторяется после распева слов — это: ляли, лели и лёли.

Сначала я хотел назвать проект«Ляли-лели», но потом решил, что как-то это сложно, долго, и проще сократить до «Лели». И лаконичнее, и легче запоминается, и в написании выглядит лучше. И практика это подтверждает, недавно художник Александр Арзамас Желонкин нарисовал нам красивейший логотип.

В проекте я — генератор идей и художественный руководитель, композитор и певец. Основное — это творение аранжировок и пение, плюс игра на электрогитаре, электробалалайке и топшуре. Со временем обязательно закажем и электрогусли. Буду на них играть, как в студии, так и на концертах.

В «Лелях» я развиваю и продолжаю то, что делал в последние десять лет и в проекте IKARUSHKA, и в группе «Tribal trip», которую собрал, когда жил в Китае. Там я, по сути, занимался примерно тем же самым, что и сейчас в «Лелях». Но только это было как-то странно, когда я в одно лицо пел русский фолк, и мне подыгрывали и подпевали китайцы. Они — прекрасные друзья, даже приехали со мной в Россию выступить на масленице в Парке Горького и Коломенском. Но все же было в этом определенное несоответствие, и еще тогда у меня была мечта сделать подобный проект целиком здесь, в России. Я мечтал создать именно такую группу, которая формируется сейчас. Исполняю свою мечту, стараюсь максимально.

Последние пять лет гастролей с проектом IKARUSHKA я делал многократные попытки объединить голоса на сцене. Если присутствовали девчата, знавшие одни со мной песни, мы старались исполнить их в многоголосье. Три года назад на SunSpirit даже с бас-гитарой и барабанной установкой многоголосье исполнили. Это был как еще один этап зарождения проекта «Лели».

Люди менялись, шли эксперименты. Все это получалось в режиме джема, но выхлопы были очень мощные. А сейчас все оформилось в серьезный, отрепетированный проект. И я хочу в дальнейшем очень сильно его усложнять: чтобы удары ног в пол передавались на колонки, чтобы звучали гудочки (гудки — русские предшественники скрипок, основные инструменты скоморохов - примечание редакции). И это все будет.

Творческий процесс не сильно отличается от того, чем я занимался, будучи Икарушкой. Но бывают моменты, когда наступает ступор, потому что я оказался в непростой ситуации, получив поддержку — грант от Министерства культуры. Это задало временные рамки, когда за ограниченное количество месяцев надо создать шедевр в виде альбома и концертной программы. Конечно, это возможно и мы все сделаем, но сейчас в процессе подготовки материала бывает сложно.

Я всегда радуюсь, когда приходит настоящая творческая поддержка. Когда приходят люди очень опытные в создании подобной музыки. Взять нашего барабанщика Илью Смирнова — просто динозавр.

Когда он приезжает, музыка начинает расширяться и кучерявиться, и танцевать под нее хочется больше. Другие музыканты добавляют свои нотки, и это необходимо. Потому что когда ты один творишь музыку, не получается ансамбля сердец, который всегда нужен в таком деле.

Думаю, на концертах мы будем играть композиции как отрепетированные, так и джемовые. И записи этих джемов будем использовать, чтобы изготовить из них шедевры. Основой станут фрагменты выступлений в момент взаимодействия с публикой. Когда ты чувствуешь, что поток идет не только через тебя, но и через людей, они как будто тебе помогают. Когда все вокруг танцуют, творится в этот момент легко и непринужденно. Когда ты один сидишь в студии, такого потока не получается никогда

В юности мне больше всего заходило рок-н-ролльное настроение — то, что делает Хавтан. Я был фанатом группы «Браво», пел под гитару все их песни, причем во всех вариантах, кто бы у них не был вокалистом — от Жанны Агузаровой до Роберта Ленца. Я был очень рок-н-рольный малый, косил под этот стиль, в 16 лет у меня был свой рокабилли-ансамбль. Мы репетировали в гараже, и я любил поиграть на контрабасе.

С детства обожаю Pink Floyd, и до сих пор для меня это эталон очень глубокого, настоящего рока. Любовь к музыке мне привилась еще от отца — Pink Floyd я слушал с его бабинного магнитофона, в больших белых наушниках, как у девочки в фильме «Москва слезам не верит». Параллельно с этим я послушивал Nirvana, классику старого рока и практически весь советский рок. «Наутилус», «ДДТ», «Чайф», «Чиж», «Алиса», «Кино», «Аукцыон» — все это я уважал. Но такие проекты, как «Гражданская оборона», «Звуки му», отличавшиеся грязным или странным звучанием, мне не заходили. Потому что я человек тонкой музыкальной организации, учился играть на скрипке, и музыка мне нравится красивая. А когда я слушал записи «Обороны», где Летов что-то надрывно орет под рев перегруженных гитар, или песни Башлачева, меня это отталкивало своим звучанием. Не доходило до того, чтобы вникнуть в смысл, потому что только я слышал начало песни, мне сразу не нравилось, потому что грязно. Сейчас, когда я с друзьями оказываюсь у костра, и они начинают под гитару петь «Гражданскую оборону», я понимаю, какие это глубокие и классные песни. Но тот период, когда мне бы их петь под гитару, прошел.

К Prodigy я пришел в районе 30 лет, когда у меня произошла возрастная перестройка сознания. Как раз тогда я купил компьютер и начал заниматься электронной музыкой. Эталоном звучания для меня был Shpongle, иностранные чилаутные проекты типа KUBA. Какое-то непродолжительное время мне нравился псайтранс. А в целом мне всегда была ближе более мелодичная музыка, насыщенная гармониками и интересными вокалами.

Чуть позже я стал слушать более тяжелые проекты, и в какой-то момент обратил внимание на Prodigy, особенно на первые альбомы. За исключением непонятных криков в микрофон сама фактура музыки, ее энергетика притянули мое внимание, захотелось брать с ребят пример. Мне попались на глаза выступления Prodigy в России, и я увидел, как этот грязный, припанкованный брейкбит воспринимает русский человек. Тогда я осознал: это не только мне, это всем нравится, так что нужно оставаться в этой теме, глубже ее изучать.

Потом я открыл для себя ранний, еще не тяжелый Deep Purple, где очень много органа, прифанкованных гитар. Это работы вечные, их и через 100 лет будут слушать. Тогда же я заслушал до дыр Red Hot Chily Peppers. А вот The Doors мне так и не зашли.

Так что я люблю ломанные ритмы, все, что имеет отношение к прифанкованным фактурам и красивому гитарному звучанию, не перегруженному дисторшном (педаль, преобразующая звук электрогитары в тяжелый, «металлический» - примечание редакции).

С того момента, как я увлекся фольклором, я стал делать подборки. В основном из своих и чужих экспедиционных записей — из тех песен, которые хотелось выучить, где нравилось звучание. Процентов на 80 это юг — он мне лучше заходит, потому что там я и вырос и в экспедиции ездил. Все это я оформил в папочку «Best babki», и сам ей пользуюсь, и всем желающим даю ссылку. Там порядка 150 разных песен, и было время, когда я никакой другой музыки не слушал, только это.

Началось все с фольклорного сборника «Песни села Плехово» и записей группы «Межа». На слуху у меня были всякие фьюжн-коллективы, типа «Очелье сороки» и «Даха браха». А переходным мостиком от той музыки, которую я раньше любил — рок, рок-н-ролл, электронный чилаут типа Shpongle, стало знакомство с творчеством группы «Ватага». Они засовывают фольклор в современную красивую музыку, что вдохновило меня на поиск. Можно сказать, я с них пример взял.

Сейчас настал такой период, когда я папку «Best babki» слушать перестал. Мне в настоящий период времени надо творить модную музыку, поэтому интереснее слушать современное звучание и им вдохновляться на создание аранжировок.

Папа у меня был очень музыкально одаренный человек, он прекрасно играл на баяне, гитаре и великолепно пел. Исполнял много бардовского, следом за ним я в детстве ездил на фестивали, так что в этой культуре тоже поплавал. На праздниках в семье мы пели в том числе и народные песни — «По дону гуляет», «Вьюн над водой». Наверное, это и было мое первое знакомство с традицией.

Потом в 17 лет я работал в лагере «Древние славяне», который организовал воронежский Центр игровых технологий. Там я выучил «Туман яром», «Не для меня», и мне все это тоже очень нравилось. А когда мне стукнуло под 30, я услышал группу «Ватага» и Сергея Старостина. После этого стал искать настоящий фолк и поразился, какой он удивительный и сложный. Тогда же я впервые по записи выучил народную песню «Как у нас на синем море» в исполнении Старостина: заморочился, одел наушники, и пытался повторить точь в точь как он. Это было в Арамболе, в Гоа. Помню, потратил на обучение пол-дня, потом вышел на пляж и громко эту песню пропел. Тогда я почувствовал, что случилось чудо. Что песня из меня выходит в таком исполнении, которое казалось сложным и нереальным.

В момент исполнения древней песни ты как будто перестаешь быть собой.

Что-то через тебя начинает проходить, как в глубокой медитации, когда ты не принадлежишь себе, а просто пропускаешь поток. И это ощущается в разы сильнее, когда мы поем в голоса, разливаясь необъяснимо великолепными трех-четырехзвучиями.

Очень важный момент — это обращение глубокого внимания, когда ты прислушался и попытался понять, насколько в народной песне все сложно и изумительно. При этом надо учитывать, что ощущения от простого прослушивания песен и их исполнения различаются кардинально. Самые глубокие и необычайные состояния ты испытываешь, именно когда поешь.