«Молодым точно зайдёт»
Вокалистка «Лели» Анна Панкратова рассказала, как на Манежной площади на Масленицу спелась с основателем проекта Петром Нестеровым, как пришла к фольклору через лингвистику и после десяти лет в народной музыке слушает теперь только аутентичные записи «бабушек», разочаровавшись в современных исполнителях, но делая исключение для «Аукцыона» и Леонида Федорова.
Вокалистка «Лели» Анна Панкратова рассказала, как на Манежной площади на Масленицу спелась с основателем проекта Петром Нестеровым, как пришла к фольклору через лингвистику и после десяти лет в народной музыке слушает теперь только аутентичные записи «бабушек», разочаровавшись в современных исполнителях, но делая исключение для «Аукцыона» и Леонида Федорова.
О знакомстве с Петром Нестеровым
Вообще, до начала репетиций «Лели» я Петю видела всего два раза, и оба этих раза мы не говорили, а только пели. Познакомились на Манежной площади. Вместе с фольклорным театром “Окрутники” я принимала участие в организации большой масленицы в 2020 году прямо перед карантином. Получилось грандиозное событие, приехали наши друзья - ряженые из разных стран: болгарские кукеры, венгерские бушары и мамутонес с Сардинии. Петя приходил на день выступать с народным театром «Звери, птицы, скоморохи», заменял кого-то.
Вообще, до начала репетиций «Лели» я Петю видела всего два раза, и оба этих раза мы не говорили, а только пели. Познакомились на Манежной площади. Вместе с фольклорным театром “Окрутники” я принимала участие в организации большой масленицы в 2020 году прямо перед карантином. Получилось грандиозное событие, приехали наши друзья - ряженые из разных стран: болгарские кукеры, венгерские бушары и мамутонес с Сардинии. Петя приходил на день выступать с народным театром «Звери, птицы, скоморохи», заменял кого-то.
Так что познакомились мы, когда как артисты работали на одной фольклорной площадке. Я пела «Порушку-Параню» с ансамблем «Ивановы дочки», тогда мы вместе с Ромой Ветровым были участниками ансамбля. Петя был с ним знаком и присоединился к нам. Сразу такой азарт начался, мы стали вспоминать что еще общего знаем, чтобы вместе можно было исполнить… И так рьяно мы тогда пели — уже и голоса на морозе у всех не было, а хотелось еще.
Потом Рома ходил выступать с Петей в «Китайский летчик», все меня звал попробовать, но как-то не срослось по времени. Еще раз мы с Петей виделись, на одном фольклорном междусобойчике. Тогда тоже пели, пока голоса не сели. Видимо, после этого Петя решил позвать меня в «Лели» :-)
Про народную музыку
Сейчас я слушаю в основном народную музыку, современную — реже. Шла к фольклору долго. Знаю многих людей, чьи фольклорные вкусы развивались примерно также как мои. Сначала начинают слушать что-то адаптированное, с обработочкой, — что мы и хотим сделать в проекте «Лели». И мне поначалу нравились команды, которые предлагают такой музыкальный микс традиции и современности, это было ближе моему уху. Например, я слушала тогда «Веданъ колодъ».
Потом Рома ходил выступать с Петей в «Китайский летчик», все меня звал попробовать, но как-то не срослось по времени. Еще раз мы с Петей виделись, на одном фольклорном междусобойчике. Тогда тоже пели, пока голоса не сели. Видимо, после этого Петя решил позвать меня в «Лели» :-)
Про народную музыку
Сейчас я слушаю в основном народную музыку, современную — реже. Шла к фольклору долго. Знаю многих людей, чьи фольклорные вкусы развивались примерно также как мои. Сначала начинают слушать что-то адаптированное, с обработочкой, — что мы и хотим сделать в проекте «Лели». И мне поначалу нравились команды, которые предлагают такой музыкальный микс традиции и современности, это было ближе моему уху. Например, я слушала тогда «Веданъ колодъ».
Потом я постепенно перешла на настоящий фольклор, диалектный. Стала слушать старые, экспедиционные записи — благо, сейчас многие из них доступны. Позже совсем «перешла на бабушек». В итоге всей этой десятилетней эволюции сейчас наступила крайняя «степень деформации», когда хочется слушать только их или современные фольклорные коллективы, поющие аутентично. Ухо стало плохо воспринимать что-то другое.
О современных исполнителях
В современной музыке, по сути авторской, исполнитель открывает слушателю свой внутренний мир, свое видение - это очень личная музыка. И иногда это авторское восприятие просто не резонирует, не хочется его в себя впускать. А у фольклора автора нет, он обращается к нашему общему бессознательному, к мифологическому. Это миф, а не чья-то личная история.
Конечно, современную музыку я тоже слушаю - ту которая мне созвучна.
«Аукцыон» и Лёню Федорова люблю еще с института. Вообще, есть два вида музыки, которые мне нравятся, — музыка ради музыки и музыка ради слов. Люблю изыски, когда автор работает с хорошей поэзией и сам пишет интересные тексты. Например, мне нравятся песни Елены Фроловой, на стихи Константиноса Кавафиса или Михаила Кузьмина. Был еще замечательный поэт из озерной школы, Геннадий Викторович Жуков. У него тоже прекрасные тексты и интересные гитарные эксперименты, на стыке бардов и рока. Если будете искать, набирайте с отчеством, а то есть еще Геннадий Жуков, который шансон поет, и путать их нельзя.
Иностранного слушаю сейчас мало, разве что Сезарию Эвору и Иму Сумак — ради вокала, профессионального, крутого владения голосом с этническим колоритом.
О современных исполнителях
В современной музыке, по сути авторской, исполнитель открывает слушателю свой внутренний мир, свое видение - это очень личная музыка. И иногда это авторское восприятие просто не резонирует, не хочется его в себя впускать. А у фольклора автора нет, он обращается к нашему общему бессознательному, к мифологическому. Это миф, а не чья-то личная история.
Конечно, современную музыку я тоже слушаю - ту которая мне созвучна.
«Аукцыон» и Лёню Федорова люблю еще с института. Вообще, есть два вида музыки, которые мне нравятся, — музыка ради музыки и музыка ради слов. Люблю изыски, когда автор работает с хорошей поэзией и сам пишет интересные тексты. Например, мне нравятся песни Елены Фроловой, на стихи Константиноса Кавафиса или Михаила Кузьмина. Был еще замечательный поэт из озерной школы, Геннадий Викторович Жуков. У него тоже прекрасные тексты и интересные гитарные эксперименты, на стыке бардов и рока. Если будете искать, набирайте с отчеством, а то есть еще Геннадий Жуков, который шансон поет, и путать их нельзя.
Иностранного слушаю сейчас мало, разве что Сезарию Эвору и Иму Сумак — ради вокала, профессионального, крутого владения голосом с этническим колоритом.
Про обходной путь к русскому фольклору
Интерес к русскому фольклору у меня начался не с музыки и обходным путем. По образованию я лингвист. В институте, чтобы мы сложили себе структурное представление об изучаемом предмете, нам в том числе преподавали такой предмет, как история языка. <...> Язык отражает все изменения, которые происходят с народом: его развитие, перемещения, отношения с соседями, войны которые прошли сотни лет назад, а главное - формирование этнической культуры — все это закодировано в языке и присутствует в нашей ежедневной речи, хоть мы этого и не осознаем.
Я это изучала на примере английского языка, и мне стало интересно, — а в русском-то, наверное, все так же? И что-то очень важное должно быть отражено в языке? Так больше двадцати лет назад я стала интересоваться этнолингвистикой. Выяснилось, что у нас мощная этнолингвистическая школа — Институт славяноведения, и еще в институте я начала читать их литературу. Сначала это был интерес к языку, обычаям, быту и мифам, — скорее к устной, чем к певческой традиции. Но постепенно я стала пытаться что-то слушать. Стали попадаться аутентичные записи народных исполнителей и поначалу я их очень курьезно расшифровывала. Например, вместо «грозен батюшка живет» слышала «грузин батюшка живет» и думала: «Отчего же там грузин, интересно»?
Про обучение традиции
А потом, лет пятнадцать назад, я попала на фестиваль «Заря-заряница», где выступало много ансамблей и исполнителей, которые хорошо, профессионально поют локальные традиции. Мне тогда очень понравились казаки и я увидела Валентину Васильевну Глухову с сыном, они пели песни белгородского и воронежского пограничная. Я тогда в первый раз их услышала, и это меня так поразило… Просто до глубины души.
Интерес к русскому фольклору у меня начался не с музыки и обходным путем. По образованию я лингвист. В институте, чтобы мы сложили себе структурное представление об изучаемом предмете, нам в том числе преподавали такой предмет, как история языка. <...> Язык отражает все изменения, которые происходят с народом: его развитие, перемещения, отношения с соседями, войны которые прошли сотни лет назад, а главное - формирование этнической культуры — все это закодировано в языке и присутствует в нашей ежедневной речи, хоть мы этого и не осознаем.
Я это изучала на примере английского языка, и мне стало интересно, — а в русском-то, наверное, все так же? И что-то очень важное должно быть отражено в языке? Так больше двадцати лет назад я стала интересоваться этнолингвистикой. Выяснилось, что у нас мощная этнолингвистическая школа — Институт славяноведения, и еще в институте я начала читать их литературу. Сначала это был интерес к языку, обычаям, быту и мифам, — скорее к устной, чем к певческой традиции. Но постепенно я стала пытаться что-то слушать. Стали попадаться аутентичные записи народных исполнителей и поначалу я их очень курьезно расшифровывала. Например, вместо «грозен батюшка живет» слышала «грузин батюшка живет» и думала: «Отчего же там грузин, интересно»?
Про обучение традиции
А потом, лет пятнадцать назад, я попала на фестиваль «Заря-заряница», где выступало много ансамблей и исполнителей, которые хорошо, профессионально поют локальные традиции. Мне тогда очень понравились казаки и я увидела Валентину Васильевну Глухову с сыном, они пели песни белгородского и воронежского пограничная. Я тогда в первый раз их услышала, и это меня так поразило… Просто до глубины души.
С этим ощущением я подошла к ней после концерта, спросила, где можно так научиться? У нас завязалось знакомство, я начала сама пробовать петь, стала искать, у кого в Москве можно заниматься. Несколько лет училась у Валентины Васильевны. Было интересно, — она в свое время ездила в экспедиции, выступала с ансамблем Покровского, много с ними гастролировала.
Так пение стало очень важной частью моей жизни. Поначалу казалось, что все у меня прекрасно получается и я сейчас спасу фольклор. Как и все новоиспеченные исполнители, думала, что эту культуру надо нести в массы. Потом гораздо строже стала относиться к себе в музыкальном плане, — поняла, что сама я мало чего умею. Но со временем что-то стало получаться, так я думаю. Сейчас я занимаюсь в студии “Междуречье” у Татьяны Ивановны Молчановой. Это лучший специалист по южно-русской традиции!
О проекте «Лели»
Ради интереса я слушала много русского фольклора: север, юг, казаков, переселенцев Урала, Семейских Забайкалья. Но самая моя большая любовь — это Белгородско-Воронежское пограничье. Там есть куст сел, богатый на эту традицию, жирную и сочную, как сама местная земля. Большинство песен в проекте «Лели» как раз оттуда.
Так пение стало очень важной частью моей жизни. Поначалу казалось, что все у меня прекрасно получается и я сейчас спасу фольклор. Как и все новоиспеченные исполнители, думала, что эту культуру надо нести в массы. Потом гораздо строже стала относиться к себе в музыкальном плане, — поняла, что сама я мало чего умею. Но со временем что-то стало получаться, так я думаю. Сейчас я занимаюсь в студии “Междуречье” у Татьяны Ивановны Молчановой. Это лучший специалист по южно-русской традиции!
О проекте «Лели»
Ради интереса я слушала много русского фольклора: север, юг, казаков, переселенцев Урала, Семейских Забайкалья. Но самая моя большая любовь — это Белгородско-Воронежское пограничье. Там есть куст сел, богатый на эту традицию, жирную и сочную, как сама местная земля. Большинство песен в проекте «Лели» как раз оттуда.
Я ставила наши записи знакомым, которые ходят на танцевальные мероприятия, на рейвы, — им понравилось. Они сказали, что это ново, что такого не было, и даже объяснили, почему. Обычно в трек включают фрагменты народной композиции, а в «Лели» мы поем полноценные песни. И наши записи понравились тем фольклорным друзьям, которым я их ставила. А больше всех музыку «Лели» хвалила подруга, которая занимается танцевально-двигательной терапией. Она сразу сказала: «Прекрасно! То, что надо».
Так что, надеюсь, и после выхода альбома реакция на него будет в основном позитивной. А чтобы самой понять, насколько интересно у нас все сплавилось, хотелось бы на концерте со стороны послушать, что у нас получилось. Прийти, потанцевать, расслабиться, не думая ни о нотах, ни о ритме… Только кто ж меня со сцены отпустит?
Интервью подготовил Олег Матвеев
Так что, надеюсь, и после выхода альбома реакция на него будет в основном позитивной. А чтобы самой понять, насколько интересно у нас все сплавилось, хотелось бы на концерте со стороны послушать, что у нас получилось. Прийти, потанцевать, расслабиться, не думая ни о нотах, ни о ритме… Только кто ж меня со сцены отпустит?
Интервью подготовил Олег Матвеев